АРТ-ПЕРСОНА МЕСЯЦА
Aristarkh Chernyshev
Аристарх Чернышёв – один из пионеров медиа-искусства в России. После окончания технического образования в университете им.Баумана в 1991 г. принял решение стать художником, с этого времени и начиналась его творческая карьера. За годы активной работы Аристарх создал большое количество мультимедийных и интерактивных инсталляций, принял участие в крупных паблик-арт проектах, а также, совместно с Алексеем Шульгиным, организовал галерею-воркшоп Электробутик на Артстрелке. С помощью инструментария, который предоставляют новые технологии и новую эстетику, Аристарх в своем творчестве рефлексирует на те изменения, которые происходят в мире, поднимает насущные вопросы, такие как чрезмерное потребление, последствия технологической революции, проблемы экологии, а также пытается заглянуть в будущее, создавая проекты новых гаджетов, которые уже стали неотъемлемой частью нашей жизни.
- Аристарх, почти всегда представление Вас как художника начинается с фразы "один из пионеров российского медиа арта", затем следуют упоминания о таких проектах как интерактивные инсталляции с Владиславом Ефимовым, галерея-воркшоп "Электробутик", а также участие в различных фестивалях и биеннале. А какое вступительное слово-знакомство могли бы сказать о себе Вы сами? Что Вашим зрителям, нашим читателям, важно узнать о Вас прежде всего?
- Прежде всего, наверное, лучше посмотреть мои работы. Да, я художник медиа-арта еще с 90-ых годов. Те трансформации, которые медиа-арт совершает с нашим обществом- это то чем я занимаюсь и то, что я показываю зрителям в итоге.
Аристарх Чернышёв “Isolation”, 2020
- Возможно ли смотреть на ваше искусство и понимать его неподготовленному зрителю? Поймёт ли человек ваш посыл?
- Мое искусство рассчитано от +6. То что я делаю – это традиционные вопросы и жанры, представленные с помощью более новых медиа. Что, например, может быть не понятно зрителям в какой-нибудь нашей ранней инсталляции “Пузыри”, где зритель может с помощью насоса накачивать художников? По моему тут все ясно.
- Какое произведение, Вы считаете, более всего отражает Вас как художника, творца?
- На самом деле, главного произведения как такового и нет. Есть несколько произведений, которые стали своего рода иконами, они узнаваемы. И люди узнают их, иногда даже, не зная автора, они смотрят и говорят: “я это уже где-то видел”. Одно из таких произведений - “3G International”. Также широко известны зрителям мои работы с информационными табло, одно из которых висит в Сити и люди его тоже видят и знают. Также хорошо известна работа “Jesus touch”. Несмотря на то что она выставлялась не больше пяти раз, она очень хорошо известна, благодаря циркуляции в сети и частым репостам. Я прежде всего считаю своим главным личным достижением как художника и своим профессиональным интересом – гаджеты. Я создаю либо действующие гаджеты, либо какие-то прототипы гаджетов. Недавно я создал “смартфон-пиявку”, который очень полюбился зрителю и выставлялся несметное количество раз.
Аристарх Чернышёв & Алексей Шульгин
“3G International”, 2010
(в рамках проекта "Электробутик")
Аристарх Чернышёв & Алексей Шульгин
“Jesus Touch”, 2014
(в рамках проекта "Электробутик")
- Вы упомянули произведение “Jesus Touch”, как Вы можете его прокомментировать?
- Я скажу так, это очень и очень традиционная работа и то, что искусство вышло из религии, то что оно обслуживало религию – ни для кого не секрет. В эпоху Возрождения, да и не только, вершиной творческой карьеры художника считалось изображение распятия. В работе нет ничего нетрадиционного. Мы продолжаем работать с классическими темами и сюжетами, просто с помощью нового инструментария, который предоставляют нам новые технологии и новая эстетика.
- То есть религиозного контекста здесь не присутствует?
- Ну почему же? И религиозный, и метафизический контексты присутствуют. Отчасти гаджеты, которыми мы пользуемся – это наша новая религия. Гаджеты, которыми мы пользуемся – это устройства, которые содержат в себе фактически весь мир. Мир, в котором присутствуют все аспекты жизни человека, начиная от кулинарии, секса, войны и заканчивая религией. Расставить эти вещи можно в каком угодно порядке.
- А какого-то негатива со стороны глубоко религиозных людей не было?
- Нет, даже вопроса такого не стояло. В этой работе нет ничего негативного. Это квинтэссенция традиций и новых технологий. Вообще этот вопрос – это некая перестраховка. Людей уже очень утомили ограничения, они ищут черную кошку там, где её нет и в помине. И вот в этой работе её точно нет. Скажу больше, эта работа выставлялась и в церкви в Черногории. В западной системе вообще очень часто церкви, которые не используются под религиозные службы переобустраиваются под какие-то выставочные площадки. На самом деле, использование элементов религиозного культа в других целях – очень широко распространено, отчасти это уже часть индустрии, по крайней мере, как я уже сказал, на западе.
Аристарх Чернышёв “Loading”, 2007
- Вы часто говорите про 90-ые годы, про времена перестройки. Старт Вашей художественной деятельности пришелся именно на начало 90-ых. Как изменились условия арт-среды за прошедшие годы? Насколько легче или сложнее сейчас быть современным художником? И если сравнивать с тем временем, насколько легче или сложнее сейчас для молодого художника начать свою карьеру?
- Сейчас молодому художнику гораздо сложнее. Они зажаты в тиски различных социо-культурных, экономических требований, чего не было в 90-е гг. И я так часто вспоминаю 90-ые, потому что это действительно яркое впечатление, которое уже вряд ли повторится в моей жизни. Перестройка, весь этот хаос, который последовал за этим событием, он и породил эстетическую волну. Заряд, который дала перестройка, мне кажется, ещё не до конца исчерпан и другого такого заряда в ближайшее время я в целом не ожидаю. А это было время просто фантастических возможностей. Была эйфория, страх, опасность и не было никаких культурных институций, художники были предоставлены сами себе, организовывали сквоты. Можно сказать, что это была мощная волна движения снизу, которая по своим впечатлениям еще не скоро забудется.
- А что должно произойти, чтобы такое вот возрождение, или вернее, зарождение чего-то нового, повторилось?
- Тут сложно сказать. С одной стороны, перестройка дала какие-то новые возможности и шансы, которых не было у людей раньше, а с другой стороны, технологическая революция, которая сейчас происходит, тоже дает художнику большой шанс. Современные возможности дарят художникам некую автономию. Общество и технологии развиваются настолько интенсивно, что художественный процесс отошел на второй план и не так интересен. Художник уже двигается не в потоке авангарда, а скорее рефлексирует на те изменения, которые происходят в мире. А основные изменения, конечно, происходят в технологиях, в биотехнологиях, в коммуникационных технологиях и технологиях обработки и сортировки данных. Это основные направления в которых происходит битва за будущее. И на мой взгляд, сейчас время не каких-то глобальных проектов, так как человечество на сегодняшний день изобрело достаточно всего, сейчас время оптимизации существующих технологий, потребления. Оптимизация потребления может дать мощный эффект и в экологическом, и в экономическом плане. Например, трафик сейчас растет все больше и больше. 4% глобальных выбросов парниковых газов приходится на IT-индустрию и трафик данных. Это серьезный процент, выбросы от трафика данных обогнали уже отрасль гражданской авиации. Это говорит о том, что трафик будет только расти ближайшее время, поэтому технологии оптимизации сейчас очень и очень важны. Технологии оптимизации, искусственного интеллекта, обработки данных – это те технологии, которые помогут нам снизить бессмысленное потребление и избежать многих проблем. Художник в этом процессе – скорее промоутер этих идей, этих технологий. А искусство, которое занимается традиционным обслуживанием индустрии интерьеров или других областей, работает по-прежнему в своем режиме, так что все хорошо.
- Есть ли вероятность, что когда технологии поглотят все наше пространство и время, выйдут на передний план, человеку искусство будет уже и не нужно?
- Да, есть такое предположение. Просто искусство будет растворено во всем. Поэтому сейчас в самых крупных научных институтах организуются факультеты art&science, и в каком-то смысле есть глобальная тенденция: эстетика и искусство будут растворены во всем, станут частью естественной жизни. Но это не значит, что художник не понадобится, просто художник трансформируется. Он перестанет быть творцом с кистью в руках, с беретом на голове, в свитере крупной вязки. Эти образы уже выглядят анахронизмами и не соответствуют действительности. Искусство трансформируется, его задачи тоже трансформируются. Но всегда остается отрасль декоративного обслуживания, оформления пространства.
- Можно сказать, что искусство в классическом понимании будет выступать просто как ремесло?
- Не совсем. Ремесло – дело сложное и многие ремесла требуют большой подготовки. Поэтому относиться к ремеслу так просто тоже не стоит. Отчасти ремесло будет интерполировано в новую реальность. По сути, ремесло – это тоже технологии. Просто более традиционное художественное ремесло – это технологии, которые пережили не одну сотню лет. Дело в том, что новые технологии появляются и исчезают, а традиционные продолжают существовать. Возможно появятся какие-то новые ремесла, например, по созданию и выведению новых пород домашних животных, что в принципе уже почти реализовано. Искусство, ремесло, и то и то отойдет от более традиционных восприятий форм, которые есть в общественном сознании, но с этим уже ничего не поделаешь.
- В одном из предыдущих интервью Вы говорили, что проблема медиа-арта и всех новейших видов искусства – в их "несохраняемости". Изменилась ли как-то эта проблема в связи с возникновением NFT? Видите ли Вы за этой системой будущее, как для себя, так и для арт-мира в целом?
- Проблема сохранения данных ничуть не изменилась. Просто появление NFT создало новую систему регистрации, подтверждения сделок и подтверждения происхождения произведения. Если, допустим, даже в наше время могут появиться безответственные арт-дилеры, которые заявят, что нашли на чердаке неизвестную работу Пикассо, то в медиа-мире произойти это не может, так как этого “чердака” с произведениями просто нет. Цифровые произведения все на виду и эта новая система регистрации, возможно, еще трансформируется во что-то другое. Эта система интересна для истории, потому что можно проследить когда работа сделана, когда она продана и так далее. В этом смысле, через 100 лет будет невозможно найти чердак и сказать, смотрите, мы нашли ранее неизвестные произведения “Электробутика”, опять-таки, потому что такого чердака просто не будет. В традиционном искусстве есть различные экспертизы, позволяющие определить авторство и датировку работы, а для цифровых произведений единственным сертификатом, скорее всего будет либо NFT, либо что-то другое, если появится. Опять же, технологии появляются и исчезают, не известно, сколько еще проживет система блокчейна. Никто не может утверждать, что она будет вечной. Возможно, она еще упрется в свои пределы, а эти пределы связаны с объемами данных. С одной стороны хорошо, что в блокчейне все записано, но с другой стороны в этом же и его проблема. Данные нужно где-то хранить, а они все время записываются и растут в геометрической прогрессии. Проблема блокчейна заключается в том, что он может упереться просто в нехватку места. Как всегда, одна проблема порождает какие-то решения. Размеры новой памяти растут также в геометрической прогрессии, а цены на нее при этом падают, как это было предсказано в 10-ые годы. Первый жесткий диск был размером с комнату, а объем был, по нашим меркам, просто мизерный. Сейчас все гораздо проще. Ближайшие несколько лет технологии NFT точно будут функционировать. Кардинально эти технологии изменить искусство вряд ли могут, хотя определенный толчок есть. Выросло число людей, которые креативно подходят к цифровому производству. Люди увидели возможность что-то продать, быстро получить деньги и кинулись в эту индустрию. Это дало свой эффект: когда сотни тысяч людей кидаются на какую-то отрасль, то обязательно получаются один-два десятка интересных идей. Поэтому уровень этой индустрии и цифровой эстетики возрос. Понятно, что 99% – это брак, но даже 1% хороших работ – уже результат.
- Есть ли у вас работы, загруженные как NFT?
- Я не стремлюсь стать успешным NFT-художником, но я тоже пользуюсь этой площадкой и загрузил, на сегодняшний день, всего 7 работ. Я не создавал чего-то принципиально нового для этой сферы цифрового искусства, это работы, которые я до этого и так делал. Дело в том, что большинство своих работ я сразу проектирую в цифровой среде и потом они материализуются. Для NFT я просто создал новые рендеры своих старых работ, которые ранее были материально произведены и выложил их, в общем-то все.
Аристарх Чернышёв “Personal Informational Organism. episode #2”, 2021
Работа, представленная в NFT на площадке Rarible
- У Вас есть работы, которые помимо экспонирования на выставках также загружены в instagram в качестве масок для stories. Как Вы объясните, почему это искусство, а не просто обновление в соц.сети?
- Тут очень сложная грань, да я в целом и не стараюсь её проводить. Как только мы начинаем делить на “искусство” и “неискусство”, можно попасть в ловушку. То, что сейчас не является искусством, вполне вероятно, завтра может быть признано таковым. Я вообще перестал делать различие между “искусством” и “неискусством”. Я просто смотрю на содержание произведения, его эстетические свойства, и расцениваю его с точки зрения интереса для публики и интереса для экспонирования. Если я нахожу в нем эти плюсы, то я считаю, что это удачное произведение. Думаю, что большинство кураторов работают именно так, оценивают кумулятивные свойства того, что они видят, а не развешивают ярлыки, потому что развешивание ярлыков – это путь в никуда. К сожалению, распространено предубеждение о цифровом искусстве, что это легко и делается в один клик. Так думают только те, кто никогда с этим не сталкивался. На самом деле это довольно сложная и кропотливая работа, которая отнимает много времени и ресурсов и по своим энергетическим, и интеллектуальным затратам, и ничуть не уступает традиционным жанрам.
Маски Аристарха Чернышёва для stories
- 1 июля открылась выставка в ГУМ-Red-Line. Что она для Вас значит, как Вы на неё попали?
- Это был открытый конкурс, который организовывали Архстояние и компания ИНТЕКО. Не знаю, как об этом конкурсе узнали другие художники, но мне о нем сообщили лично устроители. Я подал заявку и она прошла отбор экспертов. Стоит сказать, что я редко подаю заявки, это связано с тем, что у меня часто не хватает на это времени. Ну и также это связано с тем, что я не люблю, когда мои работы не проходят отбор. Это тоже своего рода ограничитель в подаче заявок (смеётся). В данном случае все срослось, работа понравилась жюри, получила финансирование, была произведена и будет выставлена.
- Какой посыл у этой выставки и конкретно у Вашей работы?
- Мне этот проект кажется интересным, потому что в России паблик-арт до сих пор рассматривается как некое экзотическое явление. Хотя это мощный инструмент для создания культурных аттракторов, городских зон притяжения, которые мощно развивают городскую среду, и соответственно, экономику города тоже. Поэтому я не понимаю, почему паблик-арт у нас настолько не развит и почему нет понимания, что это вполне хорошо работающий культурно-финансовый инструмент.
- Что значит античная голова и знак загрузки на ней?
- У меня есть много вариаций работ со значком загрузки. В принципе – это символ современности. Первая работа с этим символом – это произведение 2007 года под названием “Loading” (видео представлено выше). Такое кольцевое табло, на котором бесконечно крутится значок загрузки. Здесь много аспектов, но один из ключевых – это наши ожидания от технологий. Общество находится в предвкушении какого-то чуда от технологий: в ожидании, что технологии решать все проблемы, победят вирусы, победят бедность, победят голод и сделают мир лучше. Поэтому в целом это символическая вещь. Также для меня было важно поднять вопрос памятников, которые уже присутствуют в городском пространстве. Я сторонник ротации достопримечательностей, чтобы не было культурного застоя. Есть культурные исторические памятники, которые нужно сохранять, а все новые памятники вещь весьма спорная, и, на мой взгляд, требуется постоянная перезагрузка, которая соответствовала бы какой-то современной эстетике, современному пониманию городской среды. Вот об этом моя работа.
Аристарх Чернышёв “Античная голова”, 2020
- Говоря о паблик-арте, кажется, что представить его в Москве в целом не так сложно. А что Вы можете сказать о других городах России, насколько там присутствует тенденция развития паблик-арта? Участвовали Вы в каких-то проектах в провинциях?
- Да, в Перми, например, у нас выставлен ICON MAN и он до сих пор там стоит. Дело в том, что это с одной стороны интересно, а с другой стороны, не так просто участвовать в этом процессе, потому что любой объект, даже из самых простых материалов, если он имеет размеры больше 2-3 метров в каком-либо направлении, требует большого бюджета. А бюджет закладывает свои ограничения, его кто-то должен давать, у спонсоров обычно есть свои эстетические предпочтения. Поэтому этот процесс подразумевает встречное общение – художники идут со своими предложениями, а владельцы бюджетов идут со своими. Как я уже говорил, подобные вещи являются городскими аттракторами, что тоже развивает городскую территорию и городскую экономику. Говорить о меценатстве нет смысла, все вложения вполне могут окупиться. Это логичный процесс с точки зрения затрат и получения чего-то на выходе. Культурная экономика – часть глобальной экономики. Нельзя построить коробку в чистом поле и заселить туда людей. Вокруг должна быть какая-то инфраструктура, зоны рекреации, парки и так далее. Тут же возникает вопрос эстетики, каких-то достопримечательностей. Проект ГУМ-Red-Line как раз посвящен садово-парковой культуре и освоению парковых и городских пространств.
- А государство как-то заинтересовано в спонсировании арт-экономики? Или это больше частные инициативы?
- Я, честно говоря, не знаю в чем заинтересовано наше государство. Скажем так, из нашей среды я слышу только негативные отзывы в лице разных деятелей искусства. У государства, видимо, свое представление о культуре. Любая бюрократическая система заинтересована исключительно в своем самовоспроизводстве и больше ни в чем. Поэтому для своего самовоспроизводства и своего самосохранения она использует любые механизмы, и те механизмы, которые ей полезны, она финансирует, а те, что этого не делают, она просто игнорирует. На данном этапе я вижу абсолютное безразличие государства к культурному процессу, что в общем-то меня отчасти даже радует. Несколько лет назад государство пыталось с помощью художественной среды создать проекты патриотического толка. Но они не работали, потому что это должно идти снизу, от художников. Если этого процесса нет, то это просто растрата бюджета. Поэтому повторюсь, я не знаю о чем думает государство. А вот финансовая структура вполне себе логично мыслит и понимает, как использовать современную эстетику, зачем она нужна, что она даст. В этом смысле бизнес более интересен для художников и для сотрудничества. А государство, пусть исполняет свои функции, какие-там у него остались.
- Какой совет вы можете дать молодым художникам?
- Мой совет молодому художнику – найти хорошую профессию, срочно трудоустроиться и по возможности попытаться отказаться от занятия современным искусством, потому что это в общем тяжелый и нелегкий путь, который часто ведет к депрессии и страданиям, а я не хочу, чтобы молодые люди страдали. А для тех, кто все-таки готов страдать, я рекомендую начать с какой-нибудь арт-школы, которых сейчас довольно много. Она, во-первых, может погрузить художника в правильную среду, во-вторых даст ему инструменты и навыки, для реализации своих проектов. На данном этапе мне кажется, что художник должен иметь навыки в определенной сфере, и для меня цифровые технологии имеют приоритет. Все, что связано с 3D-программированием, дополненной реальностью и так далее. Это очень востребовано, поэтому, если ты достигаешь в этой сфере определенных высот, то карьера у тебя тоже складывается. Конечно, по-прежнему функционируют традиционные институции в виде галерей, которые занимаются более традиционным продуктами, там тоже возможно сделать какую-то карьеру, но я в этом все больше и больше сомневаюсь.