АРТ-ПЕРСОНА МЕСЯЦА
Daria-Konovalova Infante
Современный российский художник, родилась в Москве в 1978 году в семье художиков. Окончила Московский Академический Художественный Лицей Российской Академии Художеств и курс керамики Московской Государственной Художественно-Промышленной Академии им С.Г.Строганова.
Член Союза Художников России в секции живописи, член Московского Союза Художников в секции графики, член Творческого Союза Художников России в секции "Новейшие течения".
Основной темой в творчестве на данный момент является Тень - ее графика, проекция, движение, искажение, геометрия в пространстве, скульптурность и архитектурность, пространственные эксперименты с иллюзией и реальностью тени при помощи различных материалов и техник.
Расскажите, каково воспитываться в семье художников? Какие не только положительные, но и отрицательные стороны этого Вы можете отметить?
У меня не было другого опыта, но мне понравилось! (Смеётся) Одно могу сказать точно: отношение к труду – и к физическому, и к интеллектуальному, – к работе, к профессии, как к радости, формировалось очень рано. Во многом потому, что вокруг близкие мне люди были искренне зажжены своим любимым делом.
Вы сразу знали, что будете художником, или был определенный путь становления?
Да, сразу. Лет с четырех-пяти! Я вообще всё время рисовала: один раз, не найдя бумаги, раскрасила старинный немецкий ковер – в тех местах где, как мне казалось, не хватало цвета. Но путь становления, конечно, есть. Одно дело сказать: «Я буду художником», другое – на самом деле понять, что это такое. Я, по правде сказать, ещё сильно в процессе познания.
Изначально, что для Вас представляло интерес в живописи? Были какие-то определенные направления или стили, на которые Вы ориентировались в самом начале?
В какой-то момент меня буквально влюбил в себя Альбер Марке и, в общем, с тех пор мало что изменилось, разве что я всё реже обращаюсь к живописи, как к технике. Но влияние Марке первостепенно, чуть позже – Матисс, Миро, Колдер, Пикассо (керамика), де Сталь, и, конечно, русское искусство начала XX века: Малевич, Кандинский, Лисицкий.
Вы обучались не только живописи и графике, но еще и керамике. Что из этого Вам нравится больше всего? Вы что-то создаете сейчас из керамики?
В каждой технике есть свой кайф, меня всегда тянуло в графику (даже в живописи), в какую-то чёткость, конкретность, локальность и цвета в том числе и, как ни странно, всё это я нашла для себя в керамике. Меня захватило ощущение того, что в керамике, вопреки привычному тяжеловесному о ней представлению, можно делать лёгкие, графичные вещи. Графика как бы вышла в 3D-пространство. То же самое, кстати, произошло и с тенью, во многом благодаря опыту с керамикой. И сейчас я готовлю новый проект с участием керамики, – возможно, в новом качестве.
Как Вы думаете, что должен делать художник, чтобы и реализовать свои идеи, и получить признание?
Если по-хорошему, то художник не должен об этом думать, его задача – увидеть этот мир своими глазами и, пережив, представить зрителю, а уж придёт ли признание... Как показывает история искусств, почитатели находятся почти всегда, надо только подождать лет сто-двести. Единственное, что, мне кажется, мы, художники, можем делать – это честно трудиться, творить, предлагать, показывать, рассказывать. Не «молчать» одним словом.
В вашем творчестве большое место занимает феномен тени. Как возникла идея тени?
Тени – это то, что нас окружает постоянно, просто мы к ним привыкли, как и к свету, их рождающему. В какой-то момент я просто их увидела, увидела как художник, меня заинтересовала их графика (опять же), их движение, чёткость и непогрешимость проекции, неукоснительное следование законам перспективы, которые всегда хотелось нарушать, я стала их изучать, искать технику воплощения.
Мне показалось, что просто переносить тень на плоскость листа – это не то, тень намного интереснее, чем её рисунок... Она существует и не существует одновременно, она не осязаема, но послушна... Её нет, но она есть... Ну, и так далее.
Так, постепенно я пришла к тому, что можно тень «остановить», «усилить» или «размножить», соединив реальные тени и создав непосредственно от предмета прямо в пространстве её нарисованные «копии», продолжения и дополнения, – одним словом, началась игра в тень. Где тень стала самостоятельным объектом, свободным от источника света, положения и формы объекта.
На Вашем сайте среди «Объектов» есть раздел «Книга художника». Можете рассказать об этом подробнее?
Книга художника как феномен возникла на стыке ХIХ-ХХ веков во Франции, это своего рода авторская трактовка книги, где художник делает всё, от корешка до корешка: и текст, и иллюстрации – всё. Причём тираж такой рукотворной книги очень небольшой, часто даже единичный и всё в ней самоценно. И книга совсем не обязана иметь форму книги, это может быть что угодно, как решит автор. У нас это направление сейчас активно возрождается и мне хотелось в нём поучаствовать – так появились три книжки разные по форме, содержанию и размеру. Есть две книги размером со спичечный коробок, есть в форме круга, а сейчас, кстати, завершилась работа над ещё одной большой «книгой»: её размер 76х177см, и она из фанеры.
Рассматривая Ваши работы, чувствуется авангардный набор цветов (в особенности красный и чёрный). Это определенная отсылка к искусству начала XX века?
Мне, безусловно, близки наши беспредметники начала XX века: прежде всего потому, что искали они что-то новое и вперёд двигались через возврат к истокам. Реальность пытались передать путем отказа от предметности.
Задавались всякими интересными вопросами: где больше плоскости – там больше пространства, категориями «тяжести» и «лёгкости» в произведении, созданием пространства без линейной и цветовой перспективы. Ну, и количество, и интенсивность цвета, конечно, играло важную роль. Всё это, безусловно, притягивает.
Связь с творчеством Жоана Миро мышленна?
Случайного ничего не бывает! (улыбается) Мне, конечно, близок его тип абстракции. В серии "Сегменты" это была попытка «поднять» графические фантазии Жоана Миро над плоскостью и показать их в объёме, было огромное желание распознать, нащупать руками тот начальный импульс, который побудил Миро так видеть и создавать свои работы.
Часто ли Вы сталкиваетесь с непониманием вашего творчества?
Так, чтобы вот совсем непонимание, случалось пару раз, – вот реально пару. Обычно у зрителя возникает своё видение моего творчества, что меня полностью удовлетворяет: я никогда не требую от зрителя жёсткого погружения в мою задумку. Довольно часто даже не называю объект, чтобы у смотрящего возник свой образ и своё название, например.
Прислушиваетесь ли Вы к мнению зрителя/критика?
Всё-таки я привыкла доверять своим чувствам и стараюсь делать то, что интересно мне и что важно для меня. Вне зависимости от того, как это воспримет зритель, для меня это момент честности художника прежде всего по отношению к самому себе. Творческий процесс – вещь сугубо личная, ты передаёшь своё ощущение, свой мир и даже если совершаешь ошибки – это твои ошибки.
За вашу творческую карьеру на Вашем счету уже множество выставок. Какие планы впереди? Есть ли выставка мечты, которую Вы мечтаете реализовать?
Для меня реализация идей, безусловно, важна, но всё же вторична, – замысел всегда больше. Никогда не удаётся выразить всё, что задумал в полной мере, поэтому в процессе постоянно ищешь, создаешь... Часто этот поиск рождает серии, во многом потому, что ты не вполне доволен результатом и не всё удалось сказать.
Каждая следующая работа подталкивает к новой, приходят новые замыслы. Если из самых ближайших, то на данный момент я хочу сделать проект на севере или о севере: где-нибудь в Исландии или Норвегии. После выставки в Архангельске это желание укоренилось и получилось сформулировать его более точно. Уже давно меня притягивает север, как некая точка обнуления всего (я так его воспринимаю). На севере особенно ярко чувствуется, как сходятся небо и земля, и что земля сферична, но при этом есть чёткая линейность и геометрия горизонта, и свет севера – он особенный, есть что-то звенящее и пронзительно чистое в воздухе. В общем, там очень много всяких факторов притяжения для меня, как художника.
Есть ли среди Ваших работ та, которая наиболее дорога Вам и почему?
С работами, почти как с детьми, – никогда не скажешь, что кто-то лучше или дорог больше. Каждая работа, или серия работ – это целая эпоха, период в жизни, полноценно прожитый и отрефлексированный, поэтому сложно что-то выбрать по принципу «первенца» или «удачника». И даже если в работе что-то не устраивает, ты её отставляешь, проходит время и становится очевидным, что и как нужно исправить, чтобы всё встало на свои места. А бывает стоит такая «отставленная» где-нибудь в сторонке и ждёт, приходит в гости человек и говорит: «Она мне нравится! Я её забираю!» – и всё. Но я обязательно оставляю из каждого периода одну-две работы: просто, чтобы ощущать их энергию, – ту, которая была в тот момент, которую уже не повторить. А уж как этот выбор происходит, сказать сложно.
Есть ли творческие проекты, которые Вам не удалось реализовать?
Что касается нереализованных творческих проектов, то их нет. Нет прежде всего потому, что если что-то и не получается претворить в жизнь непосредственно сейчас, оно обязательно реализуется в своё время. Было время, когда я расстраивалась, если что-то срывалось и шло не так, но теперь я знаю: всё задуманное всегда реализуется чуть позже и, как правило, при лучших условиях; реализованных проектов нет – просто ещё не время.
