АРТ-ПЕРСОНА МЕСЯЦА
Kirill Doeshvili
Кирилл Доешвили – художник, поэт, музыкант из Санкт-Петербурга. Изучал искусство, философию, поэзию, литературу. Посещал курсы вольнослушателей при Академии Репина. Участник российских и международных выставок и резиденций. Работы Доешвили находятся в частных коллекциях в России, Украине, США, Австралии, Англии, Германии, Чехии. С 2022 года живет и работает в Москве.
- Расскажите, пожалуйста, когда Вы начали свою творческую карьеру и что или кто повлиял на становление Вас как художника?
- Все мои поиски продолжаются, и я рассматриваю себя на протяжении долгих лет. Я пытаюсь найти что-то особенное, это не перфекционизм, а просто наблюдение за философскими течениями и творческими направлениями. Сложно говорить про «Кирилла», так было много разного опыта в жизни. Все это накладывалось друг на друга и приобретало новые формы и смыслы. Это и мистические блуждания по пространству, и мой кочевнический образ жизни, который я веду, очень закрытый и внутренний. Я выстраиваю свой внутренний диалог с этим миром, а искусство – это инструмент, с помощью которого я веду диалог с людьми. Мои друзья в большой степени повлияли на меня и мое творчество. Но если брать кого-то, кто повлиял на меня в интеллектуальном плане, то это Владимир Семенский, с которым мы дружим, общаемся и путешествуем вместе. Речь идет не о практическом обучении, а просто о диалоге, каких-то вещах, на которые стоит обращать или не обращать внимание. Мне повезло, что у меня есть человек в этом мире, вместе с которым можно анализировать пространство и свое сознание в этом пространстве. Как это сознание реагирует на это пространство.
Кирилл Доешвили "Внутри тебя есть климат сердца", 2022
- На одном из сайтов есть информация о том, как Вы описываете свою манеру – "Вы примеряете на плоскости бумаги субъективное и метафизическое время, занимая позицию художника, работающего с реальностью. Само рисование превращается для Вас то в собеседника, то в незнакомца, с которым Вы начинаете жонглировать образами. В процессе они меняются, как и меняется их взаимосвязь с пространством и друг с другом. Проявляются новые слои взаимодействий с силой, которая управляет этим измерением", мне очень интересно и одновременно сложно понять, можно ли Вас попросить от себя и от лица читателей описать свой стиль простыми словами, так сказать, доступными широкому кругу читателей?
- Мне тоже интересно наблюдать за тем, что делает Кирилл, я делаю выводы и рефлексирую постоянно. Дать конкретную характеристику моему стилю – сложно. Поскольку мы сейчас в 2023 году – много было выпущено книг, включая и Хармана и всех остальных. Мы сейчас живем в эпоху метамодерна, в котором широкое поле различных возможностей и проявлений. Если обратиться к истории искусства, то очень много уже было сделано. Есть люди, которые придерживаются мнения, что уже все сделано и больше нечего изобретать. Допустим, когда разговор заходит о какой-то классической живописи, очень сложно о ней говорить в 2023 году, но тем не менее есть такие люди, которые продолжают работать, делать эту живопись, находясь в общем контексте. Но то, что делает на протяжении двух лет Кирилл, поскольку он все-таки был (или не был) живописцем, складывалось и постепенно обретало форму. Скорее это графика. Но другое дело – как к этому относиться и как это интерпретировать. Я отношусь к этому как к поэзии. Я поэтизирую практически постоянно. Я стопроцентный поэт и вижу все это через язык поэзии и философии. Два года назад я стал использовать акварель, так как она показалась мне хорошим инструментом, так как передает прозрачность на бумаге и лишена фактуры. Я транслирую образы, которые находятся у меня внутри. Они начали разворачиваться два года назад, когда я жил у себя в мастерской и очень много занимался изучением себя. Пытался понять, кто я такой. Мои рисунки создаются ночью, когда все спят. Ночью очень круто затекать в какую-то деятельность. Никто не мешает и ничто не шумит. Все в анабиозе, и ты восстаешь как будто из мертвых и начинаешь создавать образы. “Искусство тихих ночей” – я так еще это называю. Очень разные темы поднимает Кирилл, и все эти темы нам близки. Все, что там проявляется – проявляется среди нас, среди людей. Это обыкновенные взаимоотношения. Касательно понятия времени – их есть два. Время, в котором мы сейчас находимся. А есть время метафизическое, у которого другая форма. И я уверен, что есть силы и формы, которые руководят нашим миром и мы только с помощью интуиции можем проследить ход этих вещей.
- Можно ли ваш художественный стиль назвать синтезом сюрреализма и примитивизма?
- Я думаю, можно и тем и другим, и наивным искусством. Но вообще так и есть: художник — это тот, кто пишет картины, но все-таки это и тот, кто чем-то себя насыщает, в результате чего это все выливается на бумагу. Когда-то давно я хотел купить себе этюдник, и я нашел этюдник конца XIX века, заглянул внутрь и нашел очень сложные цвета. Оказалось, что человек, которому он принадлежал находился в окопах во время Второй мировой войны и создавал художественные произведения. И это был такой намек, интуитивная подсказка. Что оно само себя и породило, эта сила. Я впитывал много лет философию, в том числе западную и потом увлекся восточной. Долго лет изучал тантрический буддизм и различные направления, и у Кирилла есть очень много посвящений от разных мастеров. В восточной все еще и сложнее. Это все и дало результат. Рационализация ума и раскачки этого ума и каких-то восточных веяний и огромная любовь к человеку, животным, к природе и к тому, что меня окружает.
- Почему Вы о себе часто рассказываете в третьем лице?
- Это задает определенную дистанцию, потому что если постоянно отождествлять с постоянным “Я”, то как объяснить, кто этот “Я”? Я специально применяю эти методы, которые дают возможность наблюдать за собой, это интересный опыт.
Кирилл Доешвили "Уста времен прикованы к истоку", 2023
- Вы сразу нашли свой стиль или были долгие поиски и раздумья?
- Этот стиль стал формироваться по приезде из Марокко. Я приехал с очень пустой головой, но обычно я концептуализирую, мне сложно отвязываться от ума. Я почувствовал свободу и огромное пространство внутри себя. Я написал серию цветов маслом, поскольку во время путешествия я вдохновлялся цветами, и вообще я люблю цветы и растения. Я приехал, написал серию цветов и понял, что мне тяжело работать с материалом, с маслом. И я постоянно экспериментировал с маслом и акрилом. Мне просто захотелось чего-то иного, поэтому я взял акварель и начал ей играться – начал эмоционально истерить и погрузился в какую-то странную среду, пытаясь рисовать цветы, и они были какие-то не такие. Я начал сомневаться, стоит ли играться акварелью. А потом начал видеть образы. Начал просто рисовать, а потом произошла интересная вещь. Я как будто увидел ту двухмерность в виде плоскостей и простых модулей, которые можно отображать и рисовать какие-то минималистические вещи. Я всегда вдохновлялся минималистической архитектурой и вообще минималистическим искусством. Луис Канн – это мой любимый архитектор, например. Но это не совсем минимализм, конечно. Это региональный критицизм, ближе к функционализму. Я хотел просто простоты, и в какой-то момент я просто устал. Погрузился в источник собственных вод. Кирилл нашел в этом удовольствие, и это некое забвение, в котором у него эти образы стали обретать какие-то смыслы. То есть свои философские поэтические, литературные, музыкальные искания – все это может взаимодействовать на бумаге без природы внешней, в которой мы находимся. И два года назад оно развивалось определенными ритмами и этапами, и было создано много рисунков. Много было выброшено. Было много изменений. И то, что видим сейчас, это имеет такую форму. Интересно, что будет дальше с этой формой, как она будет изменяться. Это искусство иррациональное, интуитивное, бессознательное. Заранее ничего не продумывается, все создается в моменте. Нет эскизов и набросков. Может, «новый интуитивизм» его кто-то назовет. Но для меня просто смешно его как-то называть, поскольку мы будем попадать в какие-то концепции. Возможно для кого-то (называть термином творчество) это важно, мне кажется, что для искусства – это не важно. Смотря для кого и как. Если общаться с искусствоведом, то надо как-то свой стиль обозначить, но очень часто искусствоведы мало пишут (рисуют), хотя мне кажется, что искусствовед должен писать, чтобы понимать о каком материале идет речь, почему нельзя смешивать более трех цветов масла, например, в палитре. Должны быть какие-то конкретные детали, чтобы не уходить в романтику разговоров. Интересно говорить о цвете и композиции, ведь композиция у старых мастеров — это самое фантастическое. Это они были абстрактными художниками, на самом деле – не Ротко и не Джексон Поллок, а вот Вермеер, Брейгель и все остальные, особенно Веронезе. Их выстраивание композиции – это просто фантастика. Я не представляю какой силой обладали Уислер и Тернер, например. Потому что, глядя на их работы, понимаешь, что это и цвет, и не цвет, как вещь в себе. Мне самому нравится Павел Филонов и Врубель – это мои любимые русские художники, но самый любимый – это Александр Древин, великолепный колорист и живописец. Цвет у него приобретает кантовскую вещь. Это не про цвет даже, а про какую-то внутреннюю гармонию, что вообще сложно описать словами, да и не нужно – ты просто смотришь и получаешь свой опыт от увиденного искусства. Например, можно получить необыкновенный опыт от созерцания монохромов Ротко в часовне Хьюстона в часовне. Мы ничего не знаем о цвете – все эти социальные и религиозные какие-то исполнения видения цвета просто отображали действительность и находились под давлением церкви много лет. А потом живопись обрела свою деятельность, она начала заниматься собой, то есть перестала быть чем-то тем, чем была много столетий. Портреты и голландские натюрморты – все это было из-за неимения фотографии. Сейчас свобода полная, сейчас можно отображать то, что внутри и выражать это любыми средствами.
- Вы используете архивную архитектурную бумагу для своего творчества, в чем ее особенности, играет ли она какую-то важную роль в произведении или его экспонировании? Вы работаете только с ней или с различными материалами?
- Я работаю абсолютно с разной бумагой – это может быть и обычная акварельная, дорогая или фирменная бумага. Я вообще всегда люблю что-то винтажное и такие вещи, которые невозможно где-то найти. Но с Архитектурной бумагой у меня была удивительная история – у меня есть друг – Алексей Васильев – он модельный фотограф и архитектор. Ему постоянно дарили разную бумагу, среди которой была бумага 1980 года, на которой созданы мои работы. Все мы знаем китайскую бумагу, на которой можно и маслом писать, но это такая же бумага, только другого цвета – не белого, а коричневого, оттенка чайной заварки, который невозможно изменить. Архитектурная бумага мне понравилась по фактуре, и я стал на ней рисовать. Здесь есть еще один момент – мне нравятся вещи, которые давно где-то лежали. Но вообще я работаю абсолютно с разными материалами и рисую самой простой акварельной краской – “Невской палитрой”. Мне нравится процесс её смешивания, так как именно в этот момент я чувствую материал. Мне кажется, чем проще подход, тем интереснее получается.
- «Сок из камня и земли» в галерее a-s-t-r-a — это ваша первая персональная выставка?
- Да, именно в Москве, в частной галерее. Но пару лет назад в ЦДХ я выставлял два своих монохрома, когда занимался монохромами. Тогда я работал с самим цветом, выставлял монохромы и они так и назывались: красный цвет — это красный монохром. Все эти холсты создавались по два-три года. Ты накапливаешь краску, она становится чем-то материализованным, она начинает отвечать сама за себя. Я зрителю предоставлял опыт – постичь определенный цвет. Монохром занимается тем, что было до рисунков в пещере Альтамира. Я думаю, что люди того времени занимались тем, что размазывали и растирали охру, таким образом постигая цвет.
- А помните свой первый проект, участие в выставке. Что это был за проект и как удалось пробиться участвовать в нем?
- Это был проект монохромов, я их выставлял в Крыму, в Ялте, так как я там жил. До этого я занимался живописью, больше абстрактной, экспериментировал с холстами – сжигал их, палил, натягивал разную ткань – искал форму и погружался в разные материалы. Я когда-то шил куклы – приехал однажды из Индии, где находил где-то на мусорках ошметки тряпок и рассматривал все эти оберточные бумаги, которые валялись и странный свет, который подсвечивал это. Это были необычные ткани, так как они органически состаривались и изнашивались, а потом я шил куклы, ну, такие экспрессионистские, брутальные.
- Сталкивались ли Вы когда-нибудь с критикой от профессионалов и зрителей? Как реагируете на нее?
- Я допускаю любые мнения, так как мне интересно, что излагает человек, как он мыслит. Я всегда за мнения, поскольку я сам за собой наблюдаю, наблюдаю за течением времени, пространством. Мне даже интересно, когда другой человек что-то говорит, это такие подсказки извне. Я на выставке познакомился с искусствоведом, и она начала говорить, что у меня интересная форма и изображение, но потом мы сместились в сторону Древина. Если это просто какой-то наезд, когда не понимаешь, что человек говорит и объясняет, — это тоже я принимаю. Мы все учимся друг у друга. Мы люди, и мы друг другу служим. Я живу по такому принципу – нет смысла кому-то сопротивляться. Но интереснее общаться, развивать мысль.
Кирилл Доешвили "Рассудок бежит вниз по реке", 2022
- Как известно, Вы не только художник, а еще и поэт и музыкант. Ваши увлечения как-то переплетаются между собой или существуют параллельно друг другу?
- Это интересно. Допустим, я порисовал, потом я беру гитару, начинаю просто играть, пытаясь пробудить бессознательное, потом во мне начинает что-то странное просыпаться, тогда откладываю гитару и начинаю рисовать. Бегаю каждый день, это тоже мне помогает. Я много отбегал, много отплавал, я почти кандидат в мастера спорта по плаванию — это оказало влияние на мою самодисциплину, потому что я очень дисциплинированный художник, а не такой классический вариант художников, который мы все любим – с злоупотреблением алкоголя, прокрастинацией — такой образ – полная противоположность мне. Допустим, классический вариант такого художника — это Жан Мишель Баския – гениальнейший художник. Но тогда это было такое время, начало 80-х, когда подростковые детские мозги Баския начали выдавать какие-то образы. Но если повесить Баскию рядом с Антуаном Ватто, то Баския будет выглядеть как плакат. Очень интересно сравнивать современных художников с классическими. Таким образом мы тоже учимся.
Персональная выставка Кирилла Доешвили «Сок из камня и земли» в галерее a-s-t-r-a , 2022
- У вас есть одна очень интересная философская концепция — про существование определенных и неопределенных знаков, которые должны появиться у художника во время творения. Первые обозначены в достижении ощущений в теле, в катарсисе и экзальтации, во время работы. А что за неопределенные знаки? Это что и откуда берется?
- Неопределенные знаки – это то пространство, в котором мы находимся, оно неограниченно никаким временем. Это время, когда начинают проявляться знаки в параллельных каких-то областях. Есть просто добавочные измерения, которые мы добавляем к тому пространству, в котором мы пребываем. Оно начинает само по себе проявляться, мы преодолеваем какие-то расстояния. Заканчивается наша жизнь, наши переживания. Мы возвращаемся в изначальное пространство и достраиваем его. Таким образом, неопределенные знаки мы не можем в себе распознать, поскольку они очень простые и призрачные, они вне времени и пространства, они дают о себе знать, когда мы расширяем свое пространство внутри себя, там формируется своя среда обитания и определенных энергий и они сгруппировываются в некий символизм. Вся эта знаковая система – все это удивительно. Это, наверное, самое интересное, как человек облекает все в форму знака и символа, как помещает все это в эту архетипическую ячейку, заполняет там пространство со своей психической энергией и потом находит какие-то отголоски. У Кирилла Доешвилли в работах это просвечивается, но он потом это видит, как свидетель и как зритель. Явление знаков оно привносит в жизнь явление самого нового самого чистого самого красивого.
- Кто ваш коллекционер? Это схожие по своему характеру люди?
- Недавно ко мне приходили люди, которые приобрели мою работу, и я бы не сказал, что они очень хорошо разбираются в искусстве, но у них присутствует насмотренность. Есть художники, которым нравится моя живопись. Среди моей аудитории есть интеллектуалы, которые замечают какие-то переклички со старыми мастерами, а есть люди, которым просто нравятся герои моих произведений. На мою выставку пришла девушка, которая расплакалась при созерцании моей работы, и мне стало не по себе, потому что я с таким никогда не сталкивался. Но иногда при создании своих работ я тоже плачу, бывает, что мои слезы капают на бумагу. И когда человек смотрит на мои работы и начинает плакать, я понимаю, что этот человек почувствовал мою работу. Коллекционеры тоже интересные люди: есть люди, которые тонко чувствуют вещи, а есть собиратели, которые собирают определенное искусство, а есть люди, которые покупают работы, которым просто нравится искусство. Мой коллекционер, наверное, тот, кто ближе к интеллектуальной среде, но коллекционеров нет не интеллектуалов – если он собирает искусство, значит, что он уже относится к какой-то интеллектуальной игре.
- Известно, что Вы были вольным слушателем в академии Репина. Хотели бы Вы продолжить где-нибудь свое обучение или присоединиться к образовательному творческому проекту?
- Я сейчас нахожусь в таком состоянии, когда мне просто классно рисовать, мне просто нравятся мои персонажи, я получаю удовольствие от самого процесса. Несмотря на то, что я очень общительный, я могу быть несколько дней из своей мастерской. Нужно понять, что если учиться, то для чего? Я сейчас учусь какой-то новой форме. Это тоже самообразование. Единственное, где я хотел бы поучиться серьезно, то в Нью-Йорке. Мне было бы интересно поучиться в Америке или Европе, даже в России, если здесь есть такие интересные места. Я человек без языковых, политических и религиозных границ. Самое важное для меня – ощущение свободы. Я бы поучился ради среды, потому что среда всегда круто формирует человека. Дори Эштон написала в свое время замечательную книгу “Нью-Йоркская школа и культура ее времени”, которая повествует о времени 30-х, 40-х, 50-х – это эпоха Поллока, Кунинга, Ротко. И вот там была очень интересная среда, но они все друг с другом плохо взаимодействовали в отличие от континентальной школы, где художники, поэты и музыканты общались и вместе создавали новый мир. В Штатах был собственный круг, в котором художники взаимодействовали и делали что-то новое, особенно в Нью-Йорке – это крутые экспериментаторы. Интересно с новыми людьми делать разные интересные вещи.
Кирилл Доешвили "Единство и возделывание", 2023
- Что бы Вы могли посоветовать начинающим художникам?
- Пробовать, работать с разным материалом, играться, нужно лить краску, но всегда главное помнить, что есть вещи, которые лишены внутренней силы, а есть силы, которые очень сильно заряжены. В одном случае простая написанная карандашом точка посреди холста может вибрировать так, что любое изображение рядом с ним ничем. Я считаю, что здесь должна быть честно, важно честно слушать себя: всю свою боль и всю свою радость. Я считаю, что искусство без боли и эмоций не может быть, потому что это нужно выстрадать. Я не говорю о страдании, которое было у Ван Гога, Врубеля или моего любимого Антонена Арто – речь о внутреннем личном страдании. У нас у всех есть личная дверь, к которой только у нас есть от нее ключ. Именно за этой дверью находится эта сила, которая формирует искусство.
Интервьюер: Екатерина Милославская