АРТ-ПЕРСОНА МЕСЯЦА
Михаил Чувакин
Михаил Чувакин – художник, родился в 1990 году в городе Большой Камень, Приморский Край. Живет и работает во Владивостоке. Аналоговая печатная графика и скульптура являются основными техниками, которые использует Михаил. Большинство его работ связаны с многолетним проектом создания мифического мира и квази-культуры, существующей в нем.
- Ваше творчество сфокусировано на создании каллиграфических знаков, отсылающих к мифической культуре, как Вы пришли к тематике наскальной живописи и к созданию собственной системы живописи?
- Я бы начал с темных трещин на светло-сером, подсушенном после дождя асфальте, создающих собой невероятные композиции – эти линии для меня являются эталоном графики. Каждый разлом находится на своем месте, обусловленном чередой событий, полноту которых сложно уместить в одном тексте, таких как зарождение планеты, формирование рельефа, изменение рельефа людьми и укладка асфальта по определенной технологии, вплоть до появления самих трещин. В моем изобразительном методе я являюсь лишь заключительным фактором, из всех, создавших условия для появления того или иного визуального образа. Начиная вести линию, я зачастую не знаю, что станет итогом, будет это абстрактный, явный образ или карандаш сломается. Но так же, как и трещина на асфальте, любой мой рисунок или скульптура, бесконечно давно обречены появиться в том виде, в том месте и в то время, к чему их ведет бесконечная череда случайностей. Так сложился мой визуальный стиль и его философия.
- Вы называете себя исследователем — что конкретно Вы исследуете?
- Со временем, при накоплении некоторого пласта графических работ и объектов я разглядел в них некое подобие структуры и взаимосвязь. В процессе анализа бессознательных образов появилась возможность через них изучить себя, как будто наладить диалог с чем-то, у чего нет голоса, с чем-то древним и погребенным под пластами сознания человека, с тем, что можно назвать личным мифом. Важно уточнить, что мой главный интерес – это не изучение себя как личности, а изучение себя как среднестатистической единицы человека, с возможностью последующего переноса полученной информации на весь наш вид. Миф о неизвестной культуре – это не мистификация ради мистификации, это инструмент, пример простой и понятной системы.
- Как читать Ваши произведения? Они должны вызывать эмоции или у них есть четкая зашифрованная символика, которую нужно разгадать?
- Мои работы – это безусловно шифр, отпечаток чего-то, тень, тусклое отражение. Есть два пути их прочтения. Первый путь – это путь чувственный, он подразумевает отстраненное созерцание, без рефлексии, ожиданий и оценок, таким взглядом люди смотрят на огонь, воду или небо, тогда в моих работах можно увидеть первобытную стихию, бескомпромиссность линии и формы, невозможность их альтернативы, и как апогей получить эмоцию, чувство. Это можно назвать актом невербальной передачи информации между людьми, посредством визуального объекта. Такой информационный канал можно сравнить с виниловой пластинкой, на которой игла, движимая вибрацией воздуха некогда оставила след, который может считать и воспроизвести другая. Второй путь – это путь поиска закономерности, связи и структуры, когда зритель комплексно исследует наследие мифической квази-культуры, пытается раскрыть загадку этого мира и понять его природу, изучая руины, останки и отрывочные материалы, параллельно трансформируя свою философию и видение настоящей реальности. Здесь зритель может подключить свое воображение и на базе предоставленного иллюстративного материала живо представить эту вселенную.
- Есть ли у Вас план развивать и масштабировать свой художественный метод?
- Основными методами моей художественной работы являются квази-археология и квази-этнография, что подразумевает создание культуры и мира, в котором она находится – в плане подхода, это уже достаточно масштабно. Больше хочется масштабировать создание работ и сами работы, как минимум чаще бывать в мастерской и производить больше печатной графики, скульптуры и других объектов. Сейчас я экспериментирую с более крупными произведениями, стараюсь выработать удобные, простые подходы к их созданию. Системность для меня очень важна, она повышает эффективность работы, что в свою очередь позволяет сэкономить много времени, которое можно потратить на углубление концепции своего творчества или просто на отдых. На данный момент я больше нуждаюсь в развитии производственной составляющей своей практики, чем самого метода, в котором работаю. Мои произведения уже сейчас являются составными частями одного большого, хочется и дальше углублять их интеграцию друг с другом.
- Рассматриваете ли Вы создание живописных полотен с внедрением Ваших петроглифов или они могут существовать исключительно в формате графики?
- Графика и печатная графика - понятные мне медиумы в которых я работаю уже больше десяти лет, на втором месте идет скульптура и обработка металла. Живопись – это неизведанный мной способ изобразительного искусства, за всю жизнь я сделал всего около двух-трех работ в этой технике, и то их можно назвать больше смешанными, чем живописными. Способ создания работы я рассматриваю как инструмент, для разных произведений подходят разные инструменты. На данном этапе, печатная графика и скульптура не ограничивают реализацию проекта квази-вселенной и даже наоборот, концептуально подходят ему по ряду причин. Но я никак не ограничиваю себя в использовании разных медиумов, как только появится работа, для которой наиболее подходящей техникой будет живопись, она будет реализована именно таким образом.
- Всегда интересно узнавать об истории становления художников — какие этапы Вам пришлось преодолеть, чтобы прийти к сегодняшнему художественному образу и почему решили остановиться именно на нем?
- В детстве я много времени проводил в деревне у бабушки с дедушкой, они были пчеловодами, и потому каждое лето, мы неделями жили на отдаленной пасеке посреди тайги. Со временем они уехали жить еще в более отдаленную местность, но каждые каникулы я приезжал к ним из своего родного города, чтобы провести их в маленьком поселке, затерявшемся среди сопок. Я не могу описать всей красоты и полноты первозданной природы, которая окружала меня тогда, но точно могу сказать, что туманы, спускающиеся вечером с гор в поля, а утром медленно откатывающиеся обратно, дорога млечного пути на усеянном звездами небе и молнии в сухую грозу, бьющие в вершины близлежащих сопок, произвели на меня неизгладимое впечатление на всю жизнь. Увлечение нойз музыкой в университете и первый творческий экстаз научили смотреть на искусство “глазами ребенка”, с открытым сердцем, так, как будто ты раньше ничего не видел и ничего не знаешь. Затем долгая работа в сфере аналоговой печати и оформлении крупных выставок современного искусства, своя мастерская и маленький локальный бренд одежды, я даже успел поделать мебель из массива дерева на заказ. В этот период через мои руки проходило огромное количество текста, верстки, хорошего и плохого визуального материала, что дало мне неосознанную насмотренность, а бесконечный, изнуряющий поток заказов научил работать системно. Далее было сильное повреждение руки на производстве, тяжелая операция, реабилитация и закрытие мастерской. В этот тяжелый период я и начал рисовать – бумага лечит. Так начался мой путь художника и движение к той визуально-философской системе, в которой я нахожусь сейчас, а пройденный опыт стал ее фундаментом.
- Прослеживаете ли Вы взаимосвязи Вашего местоположения, образования и создания именно такого художественного метода?
- Я окончил факультет психологии, но на старших курсах уже отлично понимал, что не буду работать психологом. Разум человека – это загадка, целый мир с множеством тайн и малоизученных явлений. Мы похожи, но никогда не разгадаем друг друга, потому что каждый человек – космос. Можно бесконечно познавать себя, можно бесконечно познавать другого и не познать полностью, потому что это слишком большой пласт для изучения. Через визуальные образы я работаю с бессознательным, чтобы ответить на некоторые свои и общечеловеческие вопросы, сформулированные благодаря полученному образованию психолога. Моя квази-вселенная – порождение подсознания, визуальные образы – это инструменты запечатления того, у чего нет формы, чего-то непознаваемого. Когда древние люди не знали сути явления, они объясняли его через миф, так же и я пытаюсь оформить с помощью него то, что не могу понять. Юг Приморского Края не так сильно пострадал в период последнего ледникового периода и хозяйственной деятельности человека в современности, поэтому здесь сохранилась уникальная природа, в своем первозданном виде. Жизнь в таком месте открывает в человеке что-то первобытное, древнее, и я ярко чувствую ощущение непрерывности жизни и свою включенность в какой-то бесконечный процесс. Прибрежные скалы острова Русский имеют слоистую структуру, и если приглядеться, можно увидеть, что некоторые из них состоят из миллионов окаменевших раковин, возможно когда-нибудь вся цивилизация людей станет одним из окаменевших слоев этого острова, и я тоже буду в нем. Приморский Край – это стихия, море, тайфуны, лесные пожары, наводнения, тропические дожди и ураганы, приносящие с собой бурю, эти явления оставляют свой след – точат, ломают камни и скалы, меняют ландшафты, разрушают и создают. Живая природа здесь постоянно и быстро наступает на человека, климат только способствует ветшанию и руинированию того, что создали люди. Во всем вышеперечисленном есть красота, и как художник, тоже создавая, разрушая и преобразовывая материю, я чувствую родство со стихией и живой природой.
- Вы поддерживаете молодых авторов из своего города, выступая куратором их проектов. Если бы Вам пришлось выбирать, Вы бы выбрали художественную или кураторскую деятельность?
- Это вопрос, ранее над которым я долго думал, но ответ появился только пару месяцев назад. Мне не хочется отказываться ни от того, ни от другого, учитывая, что поддерживать молодых авторов и собирать коллекцию современного искусства я стал раньше, чем почувствовал себя артистом. Главное для меня – это личная художественная деятельность и дальнейшее развитие проекта квази-вселенной, а кураторство и коллекционирование – больше хобби. Но если бы пришлось выбирать что-то одно, я бы выбрал остаться художником.
- Есть ли другие российские или иностранные художники, которые работают с петроглифами?
- Точно есть иностранные и российские авторы, работающие с петроглифами, или произведения которых похожи на них, на часть я подписан в социальных сетях. Но для меня петроглиф – это средство, некоторая часть более крупного, тотального произведения, служащего развитию личной мировоззренческой философии.
- Вы часто принимаете участие в резиденциях? Расскажите о своем опыте участия в резиденциях «Гаража»?
- Я принимаю участие в резиденциях не так часто, как хотелось бы – на моем счету их всего две. Впервые такой опыт удалось получить в ЦСИ “Заря” во Владивостоке, куда меня пригласили открывать новый сезон резиденции в 2022 году. Было очень комфортно находиться там и работать над созданием тотальной светотеневой инсталляцией, которая и стала итоговым проектом. В 2023 году поступило предложение стать резидентом Мастерских Музея “Гараж” в Москве, куда я поехал реализовывать уже придуманную ранее серию скульптур, представляющих собой руины архитектурных комплексов мифической культуры, которые по неизвестным причинам были ей оставлены. В первую очередь, поразило само расположения мастерских – территория ВДНХ, и то, как совпала тема проекта и место, в котором мне предстояло его реализовывать. Работая над руинами храмовых комплексов малоизученной квази-цивилизации, в окно можно было увидеть другой комплекс культовых построек, возведенный когда-то для увековечивания достижений актуального и процветающего на тот момент социокультурного строя, архитектурное наследие которого сейчас находится в другом контексте и является тенью, вечным напоминанием о его былом расцвете.
- Вы сейчас принимали участие в ярмарке SCAN FAIR — расскажите о своих впечатлениях. Как дела обстоят с арт-рынком в регионах?
- Ранее я уже принимал участие в нескольких локальных ярмарках искусства, а также был представлен на WIN-WIN в Москве. SCAN FAIR – первое межрегиональное мероприятие, где продавались мои работы. Я не смог приехать в Красноярск, на саму ярмарку, но видел много видео и фотоматериалов, посвященных ей, а также принимал участие в дискуссии с другими художниками из разных регионов онлайн. Как человек давно работающий в выставочной сфере, могу сказать, что организаторами была проделана огромная, комплексная подготовительная работа. До и во время ярмарки меня параллельно сопровождали два-три человека, которые могли помочь и ответить на все возникающие вопросы. Команда проекта была лояльна и шла на встречу даже в критических ситуациях – все сохраняли хладнокровие, когда груз со скульптурой опоздал и приехал за день до открытия, когда пришлось на месте изменить развеску и решать на ходу некоторые нюансы, связанные с большими размерами и особенностями оформления моих работ. Я остался доволен и визуальной составляющей мероприятия – площадка была качественно подготовлена людьми, знающими свое дело. Думаю, что арт-рынок Владивостока, в общем, соответствует количеству людей, проживающих в городе, и их благосостоянию. У моих знакомых художников продажи носят больше ситуативный характер – практически у всех есть работа, которая приносит основной стабильный заработок. Но я могу рассказать об арт-рынке только то, что вижу сам с той позиции, в которой нахожусь. Скорее всего есть художники, которые живут только продажей своих работ, но они находятся вне круга моих близких знакомых. Владивостоку точно не хватает крупных качественных мероприятий, связанных с современным и актуальным искусством, такие события помогли бы привлечь дополнительные средства в сферу и развить ее, потому что самоорганизация и андеграунд – хорошо, но это все не про рынок, не про деньги.
- И наш традиционный вопрос — что Вы посоветуете молодым художникам?
- Мой совет – заниматься по-настоящему любимым делом и стараться уделять ему много времени. Любовь мотивирует, дает силы и заряжает хорошим настроением. Здесь мне больше нечего добавить.
Произведения Михаила Чувакина вы можете приобрести в нашей онлайн-галерее
